[vsesdal]
Количество страниц учебной работы: 11
Содержание:
Введение 2
1.Структурные уровни материи. Мегамир и макромир, их размеры 3
2.Квантовая теория 5
3.Вещество и поле 8
Выводы 10
Список литературы 11
»
Стоимость данной учебной работы: 390 руб.

 

    Форма заказа работы
    ================================

    Укажите Ваш e-mail (обязательно)! ПРОВЕРЯЙТЕ пожалуйста правильность написания своего адреса!

    Укажите № работы и вариант

    Соглашение * (обязательно) Федеральный закон ФЗ-152 от 07.02.2017 N 13-ФЗ
    Я ознакомился с Пользовательским соглашением и даю согласие на обработку своих персональных данных.

    Учебная работа № 187000. Реферат Микромир и основные закономерности в нём

    Выдержка из похожей работы

    …….

    «Микромир» героя и макроструктура художественного пространства

    …..илия «героя» рассказа — Мухин — находит
    подтверждение в семантике ‘малости’, ‘ничтожности’, ‘инфантильности’ его
    образа: «<...> тоненький, штанишки с отворотами, над туфлями зеленые
    носки» (Добычин 1999, с. 82). «Пространство порождается
    самопроявлением сущности, и потому строение пространства в данном произведении
    обнаруживает внутреннее строение сущности, есть проекция и внятное о нем
    повествование. Но на пути к такому пространство-устроению возникает орган этой
    деятельности. Он — уже в пространстве; его можно сравнить с непротяженною, но
    координированною с другими точкой. Эта точка — имя. » (Флоренский 2000, с.
    20)
    Как
    же разворачивается эта точка в причудливо-пунктирном добычинском повествовании?
    Характерные приметы добычинского стиля — «краткость, синтаксическая и
    лексическая бедность абзаца и фразы», «неразвитость диалога»
    (Щеглов 1993, с. 28), тяготение к номинативности — вытекают, кажется, из самой
    природы отношения между человеком и миром «мелочей», микромиром:
    «Мелочь ‘ущербна’ не только как смысл, но и аксиологически: она
    неполно-ценна. Контексты (например, интерьер), пытающиеся приручить или
    образумить мелочь, носят смешанный характер: они не только совокупности знаков,
    но и ценносто-событийные поля со сложной медиативной перспективой. <...>
    Мы не знаем, какое пространство образуют мелочи (они ведь некие переживания на
    грани субстанционального, а не сами вещи). <...> Жук ползет. Можем ли мы
    построить полное высказывание, предложение, которое содержало бы дополнение или
    обстоятельство? Жук ползет по тропинке. Но это тавтология, мы его на тропинке и
    видим. » (Шифрин 1993, с. 62-63) Это напоминает об особенностях восприятия
    добычинской прозы: «Читать приходится с большим вниманием, буквально
    ползти по тексту, не пропуская ни одной мелкой детали — главным образом потому,
    что все детали представляются равно незначительными, и трудно предугадать,
    которые из них могут оказаться важными для понимания целого. Ввиду мизерных
    масштабов происходящего («я нашел пятак», «мы поболтали»,
    «мальчик состроил мне гримасу», «я сказал ‘здравствуйте'» и
    т. д.) — читателю приходится настраивать себя на микроскопическое зрение, как
    при разглядывании филигранного узора. » (Щеглов 1993, 27)
    Это
    погружение в микромир компенсируется на уровне архитектоники целого рассказа за
    счет формирования макрообраза пространства, которого читатель, как правило, не
    осознает (во всяком случае, при первом знакомстве с текстом). Следует обратить
    внимание на то, что во внутренней форме добычинской фразы — о чем бы она не
    сообщала читателю — содержится некоторый пространственный вектор, подобно
    векторному моделированию пространства в поэтических текстах (Чумаков 1999, с.
    341).
    Под
    деревьями лежали листья.
    Таяла
    луна.
    Маленькие
    толпы с флагами спускались к главной улице. На лугах за речкой блестел лед, шныряли черные
    фигурки на коньках.

    Здорово, — трогал шапку Мухин. Улыбаясь, бежал вниз. Выше колен — болело от футбола. <...>
    Товарищ
    Окунь, культработница, стояла на балконе со своим секретарем Володькой
    Граковым.

    Вольдемар — мое неравнодушие, — говорила Катя Башмакова и смотрела Мухину в
    глаза. (Добычин 1999, с.
    82)
    Выстраивается
    жесткая система волевых формообразующих «движений»: мир вокруг Мухина
    разворачивается за счет чередующихся перемещений вниз, вверх — и после вдаль, в
    стороны. При этом выстраивается система корреспонденций между пространством
    ландшафта и телом персонажа: «Улыбаясь, бежал вниз. Выше колен — болело от
    футбола. » Движения вверх-вниз способны «утончаться» и в
    пределах одного предложения: «На него засматривались: тоненький, штанишки с отворотами , над туфлями зеленые носки «. Под нарративными покровами скрыты
    формообразующие прикосновения к фантомной «плоти» героя.
    Ландшафт
    (в большей степени, чем интерьер, пытающийся «приручить и образумить»
    мелочь: маленькие толпы, Мухина) моделируется наподобие…